с детства ходила сюда, сначала с бабушкой, потом с мамой, чтобы ухаживать за Ней. Теперь вот моя очередь.
Глупцы несут в дар Богине фрукты, вина, драгоценности. Зачем мраморной статуе изумруды? Что она с ними будет делать? Мы уносим всё, что хоть чего-то стоит в деревню, старейшинам. Они найдут применение. Может, конечно, себе они оставляют больше, чем тратят на благо деревни, но какое наше дело? Наше дело следить, чтобы богиня была довольна.
Я провожу мягкой тканью по бледному мраморному лицу. Богиня должна оставаться чистой и белой. Вот и всё.
Глупцы – это ещё не самое страшное. Самое страшное – рыцари. Рыцари несут в дар Богине кровавые жертвы. Зачем Богине головы мёртвых драконов? Их алая кровь пачкает священные белые одеяния, прекрасные бледные руки. Чтобы стереть эти пятна надо вовремя насыпать мелового порошка, который впитает в себя большую часть грязи. Если повезёт, через сутки её можно будет просто смыть и отполировать, а если нет – Богиня будет гневаться, а мы – вспоминать, что есть и в нас магия. Я не люблю колдовать. Это больно. Но разве рыцарям есть дело до моей боли? Разве есть им дело до меня? Я – серая, незаметная. Некрасивая – сказал бы кто-то, если бы заметил. Я – только пыль у Её сандалий. А Она – что и говорить, Она – Богиня. И смертные мужи влюбляются в Неё, идут ради Неё на подвиги… которые Ей даже не нужны.
Помню день, когда нам показалось, что всё изменится. Семь лет назад. Бабушка ещё была жива, но за Богиней ухаживала уже мама. Пришёл богатырь, по имени Светозар…
***
Пришёл богатырь, по имени Светозар. Его золотые кудри сияли в лучах солнца, а голубые глаза лучились таким тёплым светом, что казалось, даже холодной мраморной Богине может стать теплее.
Первое, что увидел Светозар – покосившийся домишко с плетнём в прорехах. На крыльце домишки сидела ветхая старуха в ветхом, но опрятном убранстве. Она что-то вышивала.
Светозар подошёл к старухе, поклонился.
– Поздорову, бабушка!
– Поздорову, соколик, поздорову! – старуха подняла на рыцаря незрячие глаза.
– Ты одна тут, бабушка?
– Одна, яхонтовый. Дочь с внучкой ушли к Богине.
Светозара слегка царапнуло то, как она произнесла “Богиня”, словно с большой буквы. “Умерли, что ли? Ох, не ладно это.”
– Тебе, может, пособить чем, бабушка? Я смотрю, у тебя плетень весь в дырах, да и домишко лучшие времена видал. А я, не смотри, что с мечом, я и с топором и с рубанком с детства знаком.
– А я и не смотрю, – усмехнулась старушка. Но по-доброму так усмехнулась. Светозар понял, что она не обиделась. – А и помоги, касатик! Девкам-то всё несподручно бревна таскать.
И Светозар остался. В первый день старуха накормила его, напоила, в баньку отправила париться. А богатырь все смеялся, будто в сказку попал, да высматривал, нет ли у избушки ног.
– Нету, нету, голубь мой, и не смотри! – старуха даром что слепая, всё подмечала.
Утром Светозар проснулся с первыми петухами, да только старушка уже бодрствовала. А то и не спала вовсе. Она вынула томившуюся в печи кашу, поставила котелок, исходящий паром, на стол, достала четыре глубокие деревянные миски и ложки, тоже четыре. Светозар подивился, зачем. И тут услышал нежные девичьи голоса во дворе. Голоса приближались, отворилась дверь, и вплыли, будто павы, две девицы-красавицы, как две капли воды похожие, только у одной волос седой в косе пробивается. Девицы сперва замерли, увидев богатыря, но скоро расслабились, будто каждый день у них в доме такой гость бывает: статный, златовласый да в богатой рубахе.
Девицы сели за стол, стали есть кашу да расспрашивать гостя, кто он, откуда. Зачем пожаловал только не спрашивали. А он и рад рассказать, много чудес повидал по дороге из родного города. Видел драконов. Видел рыцарей, которые этих драконов убивают.
– И, главное, я понять не могу, зачем! – всё сильнее распалялся Светозар. – Такие ведь красивые звери! Грациозные, мощные! Ну таскают иногда овец из стада, но не больше, чем волки. А на волков ведь вооружённые до зубов рыцари не ходят. И не гордятся потом на каждом углу этим. Ну, волк и волк. Если много таскать стал, можно и застрелить. Но гордиться то чем?
Красавицы понимающе кивали. Светозар уже заметил, что не так они и похожи. Та, что с сединой в волосах, явно мать. У неё и морщин больше, особенно на руках, и глаза потеряли яркость. А младшая – звали её Дарина – просто загляденье. Волосы чёрные, аж блестят, глаза – словно зелень лесная. И смеётся так славно, а между зубов – милая щербинка.
Как поели, девицы принялись убирать дом, а Светозар, наконец, отправился выполнять работу, на которую подрядился. Подвязал золотистые кудри, снял шитую шёлком рубаху. Дарина хихикнула, но тут же сделалась серьёзной и пошла возиться с какими-то мудрёными порошками.
Мечом махать – это вам не заборы строить. Любой сможет. Так отец его говорил. А был его отец плотником, и всему сына успел научить. Не успел только научить, что где родился – там и пригодился.
Дело в руках у Светозара спорилось, забор на глазах становился крепче, а солнце шло к закату. Дарина выглянула из дома:
– Эй, богатырь, идём ужинать!
Так и повелось: весь день женщины работали в доме, Светозар – во дворе. Разговаривали только за завтраком да за ужином. Всё больше Светозар говорил. Были то у него быстро закончились, но хозяйки и небылицы принимали благосклонно. Верили или нет – дело другое. Хотя по хитрому блеску в незрячих глазах старухи Светозар видел, что она то всё понимала. Она и сама иногда рассказывала после ужина странные сказки, больше похожие на заклинания, или пела песни, не похожие ни на что.
Иногда Дарина с матерью уходили в леса на несколько дней. Уходили поздно вечером, возвращались рано утром. О походах своих не говорили, а Светозар и не расспрашивал. Приходили часто уставшие, и у матери все больше седины в волосах было. А дочь только краше с каждым днём становилась. Только беспокойно богатырю было от ночных этих походов. Однажды, когда матери с дочерью дома не было, Светозар решился спросить у старухи, куда они уходят.
– А то ты не знаешь? – вроде бы удивилась она. Светозар лишь пожал плечами. – Ну и не надо тебе тогда знать, милок!
Вот и весь разговор. Только тон у старушки такой был,
